Глава тринадцатая

Рыжий Нос снова видит мышь в золотой короне. И главное: золотой локон

Ниточка сидела на куче соломы, обхватив колени руками. Ниточка скинула грубые башмаки, они натирали ее маленькие ноги. Внутри деревянных башмаков, казалось, клубком свернулась темнота.

В медном подсвечнике догорала свеча. Наконец свеча догорела и погасла, захлебнувшись в лужице растаявшего воска.

Теперь светили только волосы Ниточки. Стоило ей повернуть голову, как ломкий летучий свет перебегал со стены на стену.

Ниточку томило странное беспокойство. Ей все время чудилось, будто чьи-то глаза неотрывно следят за ней. Не то смотрят из угла, не то подглядывают в щель между камнями, не поймешь.

Ниточка встала, босиком обошла все подземелье, ведя пальцем по сырым каменным стенам.

«Да что это я, право, – подумала она. – Никого нет. А тихо как!»

Стоило ей только это подумать, как глухой полувздох-полустон нарушил тишину. В нем было столько отчаяния, столько безысходной тоски, что Ниточке стало страшно.

И опять ей померещился чей-то взгляд.

– Ай! – вскрикнула Ниточка.

Потому что вдруг темнота в одном из башмаков зашевелилась, сверкнули круглые глаза-бусинки, и из башмака не спеша вылезла мышка с удивительно гладкой жемчужной шкуркой. На голове у нее сверкала золотая корона, такая крошечная, что Ниточка могла бы надеть ее, как кольцо, на мизинец.

Мышка надменно оглядела Ниточку.

– Только и всего? – небрежно проговорила она. – А я-то думала... Стоило ли беспокоиться из-за нее. Конечно, золотые волосы, но и только.

– Ты умеешь разговаривать? – ахнула Ниточка.

– С таким же успехом я могла бы спросить тебя то же самое, – строго одернула ее мышка. – К тому же изволь, обращаясь ко мне, говорить «ваше величество».

Опять послышался стон, безнадежный и заунывный, как ненастный ветер темным осенним вечером.

– Что это? – не выдержала Ниточка. – Ты не знаешь, кто так ужасно стонет?

– Ваше величество, – подсказала мышка.

– Стонет, ваше величество! – послушно повторила Ниточка. – Сердце рвется на части. Вы слышите? Вот опять!

– Ах, мне-то что за дело! – равнодушно сказала королева мышей. – Это стонет кто-то в самом глубоком подземелье. Там внизу так темно, что не видно ни меня, ни моей короны, ни благородного выражения моего лица. Этот человек твердит все время одно и то же: «В этом мраке гаснут ее волосы... Я забываю ее лицо, ее кроткие глаза. Малая искорка света, и я открыл бы этот проклятый замок...» И опять все снова в таком же духе.

– Это Трот! – задохнулась Ниточка.

Она упала на колени, опустила голову, заглянула мышке в глаза.

– Мышка, милая, – с мольбой проговорила она.

– А где «ваше величество»? – Мышка недовольно сморщила мордочку.

– Милое ваше величество, – дрожащим голосом сказала Ниточка. – Это Трот, мой жених. Умоляю вас, пожалуйста, отнесите ему вот это.

Ниточка проворно вскочила на ноги, схватила ножницы, всегда висевшие на шнурке у ее пояса. Ножницы лязгнули, и золотой светящийся локон упал на пол. Он лежал на полу, как свернувшийся кольцом язычок пламени.

Ниточка приложила ладонь к каменным плитам пола. Теперь, когда она знала, что там, под ними, томится Трот, ей показалось, что сами камни стали теплее.

– Если бы не этот удивительный, обаятельный кот... – словно про себя, прошептала королева мышей. – Я это сделаю только для него!

Королева мышей подхватила золотой локон и исчезла в незаметной норке между камнями. Мгновение золотой локон, дрожа, светил где-то в темной глубине, затем превратился в золотую искру и погас.

Королева мышей без труда пробиралась по извилистой норке. Ничего удивительного. Ведь она знала во дворце все ходы и выходы. Норка круто вела вниз. Иногда светящийся волосок, отделившийся от локона, падал на пол, и, оглянувшись, королева мышей видела позади себя разбросанные обрывки золотой паутины.

Потянуло промозглой сыростью, и королева мышей очутилась в темной и мрачной камере.

В углу, зябко завернувшись в потертый плащ, сидел юноша. Спутанные волосы падали ему на лоб. Ясный свет золотого локона отразился в его широко открытых, неподвижных, немигающих глазах.

– Что это? – Голос юноши дрогнул.

Юноша взял в ладони светящийся локон так бережно, так благоговейно, как будто боялся погасить его свет своим дыханием.

– Не в моем характере говорить о пустяках! – с раздражением пропищала мышка. – Гораздо важнее заметить, что я не кто-нибудь, а королева мышей. Всего-навсего прядь золотых волос, а сколько глупой суеты! Впрочем, все это я делаю только ради него, ради кота Васьки. Он такой обаятельный!

– Я думал, что ослеп в этом мраке, но нет – я вижу! – воскликнул Трот. – Но то, что я вижу, так странно, так необычно. Этот светящийся локон, мышь в золотой короне... Может ли это быть? Уж не сплю ли я? Нет, нет! Вот медное колечко на моем пальце! Его подарила мне Ниточка. Вот знакомая заплатка на колене. Это не сон. Спасибо тебе, милая мышка!

– Королева, – надменно поправила его мышка.

– Маленькая прядь волос, ты вернула мне жизнь! – Трот прижал золотой локон к щеке, словно греясь его теплом. – Это волосы Ниточки! Дорогая королева, вы ее видели? Где? Когда?

– Если бы ты мог пролезть в эту норку, ты бы ее тоже увидел, – недовольно проворчала королева. – Только не возьму в толк, к чему столько волнений.

– Ее держат в подземелье! – Трот вскочил на ноги. – Ниточку, такую тихую и хрупкую. Но теперь я могу выйти отсюда!

Трот шагнул к двери. Держа на ладони золотой локон, осветил им замочную скважину.

– Запереть меня таким замком! Не смешно ли?

Одного движения руки было достаточно – замок послушно, даже как-то радостно щелкнул – дверь приоткрылась.

– В щель под дверью я видела тень стражника, значит, и сам стражник тоже там, – предупредила Трота королева мышей.

Неожиданно из темного угла мягким шариком выкатилось нечто серое. Шарик развернулся и превратился в крошечную мышку.

– Там за дверью стражник Рыжий Нос! Такой сердитый, страшный просто – И! – тонким сверлящим голоском пропищала она. Видимо, это была та самая мышка, которая запомнила только букву «И».

– Сама погляжу, – решила королева.

Через минуту королева мышей вернулась, с недоумением передернула узкими плечиками:

– Не в моем характере чему-либо удивляться, но скажу вам, странное дело! Рыжий Нос увидел меня и вдруг зажмурился. Потом принялся бормотать невесть что: «Мышь в золотой короне. Мышь в золотой короне... Для того чтобы достоверно узнать, вижу я мышь в золотой короне, или мышь в золотой короне мне только мерещится...» Попробуем незаметно скрыться, пока у него не прошла охота стоять зажмурившись и молоть всякую чепуху.

Королева мышей и Трот успели уже завернуть за угол, когда позади них раздался вздох, полный разочарования.

– Нет, уж теперь я достоверно знаю: на этот раз мышь в золотой короне мне только померещилась!

Трот и королева мышей поднялись по узкой лестнице. Королева с трудом карабкалась со ступени на ступень, и Трот вынужден был каждый раз подставлять ей свою ладонь.

Открыть дверь Ниточки для Трота не составило никакого труда.

Ниточка бросилась к нему и вдруг остановилась, замерла, глядя на него.

– Какой ты... – с состраданием проговорила она.

Трот провел рукой по ее волосам.

– Ты не улетела, моя радость, мое счастье! Только ты стала совсем прозрачной, словно светишься насквозь. Или меня ослепляют твои волосы. Но ты не улетела!

– Потому что я... я надеялась! – Ниточка прямо и ясно посмотрела ему в глаза. Вдруг слезы потекли по ее щекам, и каждая была как капля жидкого золота. – Улыбнуться... Сейчас я так хотела бы, мне так надо улыбнуться. Сердце не в силах выдержать. Но я не могу.